Неточные совпадения
Вот на
пути моем кровавом
Мой вождь под знаменем креста,
Грехов могущий разрешитель,
Духовной скорби врач, служитель
За нас распятого Христа,
Его святую кровь и тело
Принесший мне, да укреплюсь,
Да приступлю ко
смерти смело
И жизни вечной приобщусь!
— Чем бы дитя ни тешилось, только бы не плакало, — заметила она и почти верно определила этой пословицей значение писанья Райского. У него уходило время, сила фантазии разрешалась естественным
путем, и он не замечал жизни, не знал скуки, никуда и ничего не хотел. — Зачем только ты пишешь все по ночам? — сказала она. —
Смерть — боюсь… Ну, как заснешь над своей драмой? И шутка ли, до света? ведь ты изведешь себя. Посмотри, ты иногда желт, как переспелый огурец…
Адмирал приказал написать губернатору, что мы подождем ответа из Едо на письмо из России, которое, как они сами говорят, разошлось в
пути с известием о
смерти сиогуна.
Расщепление и раздвоение — неизбежный этап в
путях развития духа, который переживается мучительно и нередко сопровождается чувством
смерти.
Человек живет, чтобы умереть, его жизнь есть
путь к
смерти.
Перевал Максимовича. — Насекомые и птицы. — Долина реки Вай-Фудзина и ее притоки. — Горал. — Светящиеся насекомые. — Птицы в прибрежном районе. — Гостеприимство китайцев. — Деревня Фудзин и село Пермское. — Бедствия первых переселенцев из России. — Охотники. — Ценность пантов. — Кашилев. — Тигриная
Смерть. — Маньчжурская полевая мышь. — Конец
пути
— А как вы думаете относительно сибирской рыбы? У меня уже арендованы пески на Оби в трех местах. Тоже дело хорошее и верное. Не хотите? Ну, тогда у меня есть пять золотых приисков в оренбургских казачьих землях… Тут уж дело вернее
смерти. И это не нравится? Тогда, хотите, получим концессию на устройство подъездного
пути от строящейся Уральской железной дороги в Заполье? Через пять лет вы не узнали бы своего Заполья: и банки, и гимназия, и театр, и фабрики кругом. Только нужны люди и деньги.
Вступив на
путь зла, люди стали не богами, а зверями, не свободными, а рабами, попили во власть закона
смерти и страдания.
Если зло и страдания жизни,
смерть и ужас бытия не являются результатом предмирного преступления богоотступничества, великого греха всего творения, свободного избрания злого
пути, если нет коллективной ответственности всего творения за зло мира, нет круговой поруки, то теодицея [Теодицеей называется проблема оправдания Бога, но само это словосочетание вызывает возражение.
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна быть спасена для вечности, а для этого нужно не уходить из этого мира в другой, не ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с Богом, участвовать в его вселенском спасении
путем истории, спасать плоть от
смерти.
В прежнее время медведь не обижал людей и домашних животных и считался смирным, но с тех пор, как ссыльные стали селиться по верховьям рек и вырубать тут леса и преградили ему
путь к рыбе, которая составляла его главную пищу, в сахалинских метрических книгах и в «ведомости происшествий» стала появляться новая причина
смерти — «задран медведем», и в настоящее время медведь уже третируется, как грозное явление природы, с которым приходится бороться не на шутку.
Если случится, что
смерть пресечет дни мои прежде, нежели в благом
пути отвердеете, и, юны еще, восхитят вас страсти из стези рассудка, — то не отчаивайтеся, соглядая иногда превратное ваше шествие!
— Удавить их всех, а контору разнести в щепы! — кричал Матюшка в пьяном азарте. — Двух
смертей не будет, а одной не миновать. Да и Шишку по
пути вздернуть на первую осину.
Сражение младшего Кира с братом своим Артарксерксом, его
смерть в этой битве, возвращение десяти тысяч греков под враждебным наблюдением многочисленного персидского воинства, греческая фаланга, дорийские пляски, беспрестанные битвы с варварами и, наконец, море —
путь возвращения в Грецию, — которое с таким восторгом увидело храброе воинство, восклицая: «Фалатта! фалатта!» — все это так сжилось со мною, что я и теперь помню все с совершенной ясностью.
Конец жизненного
пути приближается… Он уже явственно мелькает впереди, подобно тому, как перед глазами путника, вышедшего из лесной чащи, мелькает сквозь редколесье деревенское кладбище, охваченное реяньем
смерти.
Александров остановил извозчика у Красных казарм, напротив здания четвертого кадетского корпуса. Какой-то тайный инстинкт велел ему идти в свой второй корпус не прямой дорогой, а кружным
путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много тысяч раз, которые останутся запечатленными в памяти на много десятков лет, вплоть до самой
смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.
Из сего вы видите, любезные братья, что нет иного
пути к возрождению, к возвращению в первобытное состояние, как
путь доброделания, смирения,
путь креста и
смерти!
— Потом, — отвечала она даже с маленьким азартом, — делать добро, любить прежде всего близких нам, любить по мере возможности и других людей; а идя этим
путем, мы будем возвращать себе райский луч, который осветит нам то, что будет после
смерти.
Ведь, как бы мы ни назывались, какие бы мы ни надевали на себя наряды, чем бы и при каких священниках ни мазали себя, сколько бы ни имели миллионов, сколько бы охраны ни стояло по нашему
пути, сколько бы полицейских ни ограждали наше богатство, сколько бы мы ни казнили так называемых злодеев-революционеров и анархистов, какие бы мы сами ни совершали подвиги, какие бы ни основывали государства и ни воздвигали крепости и башни от Вавилонской до Эйфелевой, — перед всеми нами всегда стоят два неотвратимые условия нашей жизни, уничтожающие весь смысл ее: 1)
смерть, всякую минуту могущая постигнуть каждого из нас, и 2) непрочность всех совершаемых нами дел, очень быстро, бесследно уничтожающихся.
«Оканчивая воспоминания мои о жизни, столь жалостной и постыдной, с горем скажу, что не единожды чувствовал я, будто некая сила, мягко и неощутимо почти, толкала меня на
путь иной, неведомый мне, но, вижу, несравнимо лучший того, коим я ныне дошёл до
смерти по лени духовной и телесной, потому что все так идут.
— В тебе говорит зависть, мой друг, но ты еще можешь проторить себе
путь к бессмертию, если впоследствии напишешь свои воспоминания о моей бурной юности. У всех великих людей были такие друзья, которые нагревали свои руки около огня их славы… Dixi. [Я кончил (лат.).] Да, «песня
смерти» — это вся философия жизни, потому что
смерть — все, а жизнь — нуль.
Юлия Филипповна. Да, это потом; я решаю остаться на
пути порока, и пусть мой дачный роман умрет естественною
смертью. О чем вы так кричали с Власом и писателем?
На этот раз, впрочем, было из чего суетиться. Вчуже забирал страх при виде живых людей, которые, можно сказать, на ниточке висели от
смерти: местами вода, успевшая уже затопить во время дня половину реки, доходила им до колен; местами приводилось им обходить проруби или перескакивать через широкие трещины, поминутно преграждавшие
путь. Дороги нечего было искать: ее вовсе не было видно; следовало идти на авось: где лед держит пока ногу, туда и ступай.
Пятьдесят лет ходил он по земле, железная стопа его давила города и государства, как нога слона муравейники, красные реки крови текли от его
путей во все стороны; он строил высокие башни из костей побежденных народов; он разрушал жизнь, споря в силе своей со
Смертью, он мстил ей за то, что она взяла сына его Джигангира; страшный человек — он хотел отнять у нее все жертвы — да издохнет она с голода и тоски!
— Я не говорила вам, но он, во весь наш обратный
путь из-за границы, на всех железных дорогах брал для нас билеты, отправлял все вещи наши, хлопотал с паспортами, наконец, какое участие он показал вам во время
смерти вашего мужа!
И, решив, уже не думал о решенном, а только искал
пути; и действовал так настойчиво, осторожно и умно, что добрался-таки до комитета — и только воля других, чуждых, почти незнакомых людей отклонила его от убийства и
смерти: спастись Саша не думал и даже не хотел.
Будто не через слово человеческое, как всегда, а иными, таинственнейшими
путями двигались по народу вести и зловещие слухи, и стерлась грань между сущим и только что наступающим: еще не умер человек, а уже знали о его
смерти и поминали за упокой.
Есть много женщин, которым, как тебе, не посчастливилось у очага, и они не изнывали духом, они себе у бога не просили
смерти и не пошли
путем лукавым.
Кроме коротких и отрывочных сведений, сообщенных о
смерти Бенни газетами в Петербурге близкими покойнику людьми, интересовавшимися знать все обстоятельства его кончины, получены сначала частным
путем следующие известия.
При трудности тогдашних
путей сообщения, прошло некоторое время до распространения между нами роковой вести о трагической
смерти Лермонтова.
Сперва все шло довольно тихо, не без оттенка унылости; уста жевали, рюмки опорожнялись, но слышались и вздохи, быть может, пищеварительные, а быть может, и сочувственные; упоминалась
смерть, обращалось внимание на краткость человеческой жизни, на бренность земных надежд; офицер
путей сообщения рассказал какой-то, правда военный, но наставительный анекдот; батюшка в камилавке одобрил его и сам сообщил любопытную черту из жития преподобного Ивана Воина; другой батюшка, с прекрасно причесанными волосами, хоть обращал больше внимания на кушанья, однако также произнес нечто наставительное насчет девической непорочности; но понемногу все изменилось.
Отвожу я от тебя чорта страшного, отгоняю вихоря бурного, отдаляю от лешего одноглазого, от чужого домового, от злого водяного, от ведьмы Киевской, от злой сестры ее Муромской, от моргуньи-русалки, от треклятыя бабы-яги, от летучего змея огненного, отмахиваю от ворона вещего, от вороны-каркуньн, защищаю от кащея-ядуна, от хитрого чернокнижника, от заговорного кудесника, от ярого волхва, от слепого знахаря, от старухи-ведуньи, а будь ты, мое дитятко, моим словом крепким в нощи и в полунощи, в часу и в получасьи, в
пути и дороженьке, во сне и наяву укрыт от силы вражией, от нечистых духов, сбережен от
смерти напрасный, от горя, от беды, сохранен на воде от потопления, укрыт в огне от сгорения.
В темных избах дети малые
Гибнут с холода и голода,
Их грызут болезни лютые,
Глазки деток гасит злая
смерть!
Редко ласка отца-матери
Дитя малое порадует,
Их ласкают — только мертвеньких,
Любят — по
пути на кладбище…
О ее
смерти меня извещала ее сестра, шедшая с нею некогда тем же беспорядочным
путем, но более ловко воспользовавшаяся случаем, чтобы свернуть на торную дорогу приличий.
Признаюсь искренно, не для того чтобы добиться ненужного мне снисхождения, а чтобы показать, каким правильным, нормальным
путем создавалось мое решение, что мне довольно долго пришлось бороться с жалостью к человеку, которого я осудил на
смерть.
Всевечная судьба поставила Рок и
смерть на двух концах нашего
пути и с высоты трона своего бросила нашу жизнь в пустоту времени, чтоб она катилась без основания и смысла“.
«Уйду. Вот возьму и уйду. Там тишина, благолепие, смирение, а здесь… о господи!.. Ненавидят друг друга, клевещут, интригуют… Ну, положим, я свою каплю добра несу на пользу общую: кого надо, остерегу, предупрежу, открою глаза, наставлю на
путь. Да ведь и о себе надо подумать когда-нибудь, смерть-то — она не ждет, и о своей душе надо порадеть, вот что!»
За труды твои церковь тебя похваляет и всегда за тебя молить Бога будет, а трудникам, что нужною
смертью в
пути живот свой скончали, — буди им вечная память в роды и роды!..» Тут упал я к честным стопам старца, открыл перед ним свою душу, поведал ему мои сомнения.
Не раз останавливалась она на коротком
пути до часовни и радостно сиявшими очами оглядывала окрестность… Сладко было Манефе глядеть на пробудившуюся от зимнего сна природу, набожно возводила она взоры в глубокое синее небо… Свой праздник праздновала она, свое избавленье от стоявшей у изголовья
смерти… Истово творя крестное знаменье, тихо шептала она, глядя на вешнее небо: «Иже ада пленив и человека воскресив воскресением своим, Христе, сподоби мя чистым сердцем тебе пети и славити».
На верную
смерть ты пускаешься в
путь,
Твой тесть погубить тебя хочет,
Тот меч, что он завтра вонзит тебе в грудь,
Сегодня уж он его точит!
«Неправда и то, — продолжает Белль-Тайлор, — что будто бы через вивисекцию Кох нашел средство от чахотки; напротив, его прививания причиняли сперва лихорадку, а потом
смерть». (Речь свою оратор произнес в конце 1893 года, когда почти никто уж и не защищал коховского туберкулина; но о том, что
путем живосечений тот же Кох открыл туберкулезную палочку, что
путем живосечений создалась вся бактериология, — Белль-Тайлор благоразумно умалчивает.)
Разумная жизнь подобна человеку, несущему далеко перед собой фонарь, освещающий его
путь. Такой человек никогда не доходит до конца освещенного места, — освещенное место всегда идет впереди его. Такова разумная жизнь, и только при такой жизни нет
смерти, потому что фонарь не переставая освещает до последней минуты, и уходишь за ним так же спокойно, как и во всё продолжение жизни.
Размышление —
путь к бессмертию, легкомыслие —
путь к
смерти. Бодрствующие в размышлении не умирают никогда; легкомысленные, неверующие — подобны мертвым.
Подвиг юродства, совершенное отвержение своего психологического лика, маска мумии на живом лице, род
смерти заживо — таков предел этого
пути самоотречения.
Смерть стала необходимым актом жизни, а загробное существование неведомым, но спасительным
путем возрастания и укрепления духа.
Позволительно думать, что и воскресший Лазарь хотя и прошел врата
смерти, но был изволением Божиим задержан в каком-то из начальных моментов загробного
пути.
Он, чтобы привлечь людей под власть свою, воспользовался их неверно направленным стремлением найти Бога и, обманув в желаемом, водя, как слепца, ищущего себе
пути, рассеял их по разным стремнинам и низринул в одну бездну
смерти и погибели» [Иб., 25.].
Согласно этому мнению, теперешние органы пола отсутствовали у прародителей, и самое размножение должно было бы совершаться иным, неведомым
путем [Напр., св. Григорий Нисский говорит по поводу воскресения: «А воспринятое нами от кожи бессловесных — плотское смешение, зачатие, рождение, нечистота, сосцы, пища, извержение, постепенное прихождение в совершенный возраст, зрелость возраста, старость, болезнь,
смерть», все это не подлежит воскресению (Творения, ч. IV, 315–316).].
Как скоро Чубалов из письма Дарьи Сергевны узнал о
смерти Марка Данилыча, сейчас же стал в
путь сбираться. Брат Абрам стал его отговаривать.
— Шестой день без
пути здесь болтаемся. Делов еще нет. Надоело до
смерти! — молвил Орошин.